Сергей Фёдоров: «О гномах, котах и не только…» (интервью)

10 июля 2015 года в музее «Фридландские ворота» (г. Калининград) состоялось открытие персональной выставки Сергея Фёдорова «О гномах, котах и не только…» (живопись, прикладная графика, книжная графика). Выставка приурочена к 60-летию художника.

Калининградцам и гостям города Сергей Фёдоров известен по своим иллюстрациям в книгах Дины Якшиной «Прогулки по Кёнигсбергу» и «Золотая тень Кёнигсберга», Александра Захарова «Щит и меч Кёнигсберга», в фотоальбоме «Земландия: путешествие во времени», в фотоальбоме Игоря Зарембо «Куршская коса: путешествие в картинках» и др.

– Первый вопрос: это Ваша первая выставка?

– Нет, выставка не первая. Не могу сказать, что выставок было много, но и не мало. В Янтарном была персональная выставка, в историко-художественном музее Калининграда – ежегодная выставка, посвящённая Гофману. Была выставка вместе с Михаилом Семёновым (художник, создатель Музея русских суеверий на Куршской косе – здесь и далее прим. ред.), в том же историко-художественном музее у нас был совместный проект.

– Нынешняя выставка приурочена к Вашему юбилею?

– Да, её сначала хотели сделать в ноябре прошлого года (2014). А потом решили перенести к юбилею, так сказать, обозначить вехами этапы творчества.

– Участвовали ли Вы в международных выставках?

– Да, как раз выставки, посвящённые Гофману, были международными.

– Почему гномы и почему коты?

– Часто задаваемый вопрос… Я здесь (в Калининграде) родился, я здесь вырос. Мне всё это близко. Могу сейчас ответственно сказать, что тот город, который называется Кёнигсберг, не существует. Мы занимаемся мифологизацией. А когда ты занимаешься мифологизацией, если у тебя есть фантазия, ты можешь безгранично действовать в рамках своей профессии. Это вечная сказка. А если художник теряет сказку, то он уже не художник.

– А это идёт из детства?

– Из детства. Потому что рисовать начать с детства, потому что очень повезло с соседкой, маминой подругой, Зоей Георгиевной Михайлиной. Она окончила Федоскинское художественное училище (лаковая миниатюрная живопись). Она была здесь такая одна. В детстве я жил на Каштановой аллее, это бывшая Краус аллея (Krausallee). Хорошо помню, как, выходя во двор и наблюдая за работой Зои Георгиевны, я был заворожён запахом масляной краски, тёмной палитрой. Я был просто очарован. И в дальнейшем Зоя Георгиевна помогла мне, когда я учился в художественной школе. Потом мы стали вместе работать, она и с работой мне помогла.

А коты почему… Это такие забавные создания…

– Это ведь символ Кёнигсберга?

– Это не совсем так. Кёнигсбержцы, как и русские, любили животных. Это просто так говорят, что коты символ. На самом деле, я не могу сказать, символ это или не символ. По крайней мере, на гербе Кёнигсберга они не отмечены.

– Может быть, здесь особую роль сыграл Гофман?

– У Гофмана в его «Житейских воззрениях Кота Мурра», если внимательно почитать, дело-то и не в коте, как во всех его произведениях. Кот является, как бы сейчас сказали, провайдером идей, которые задумал великий Гофман.

К сожалению, есть люди, которые не читали Гофмана, не познали всё таинство нашей земли, но при этом берутся за образ кёнигсбергского кота. Я думаю, прежде надо обратиться к первоисточнику, это моя точка зрения.

– Интересно, а как обстояло дело с графикой в довоенном Кёнигсберге?

– В Кёнигсберге была Академия художеств. Луис Коринт (известный немецкий импрессионист XIX-XX вв.), который её окончил, – это величайший живописец мировой известности. Он родился в Тапиау (ныне Гвардейск Калининградской области). Чтобы сын учился на художника, отец Коринта продал усадьбу, а ведь не многие в то время понимали это направление живописи.

Фридрих Ларс (немецкий архитектор, историк архитектуры, профессор Кёнигсбергской академии художеств) и многие-многие другие… В довоенном Кёнигсберге все улицы в районе нынешней Бассейной были назвали именами профессоров, художников, писателей.

– А котов немецкие художники рисовали?

– (Улыбается). Я не могу сказать точно, потому что наследие Кёнигсберга в этой области очень скудное. Можно увидеть маленький натюрмортик, например, в историко-художественном музее. Возможно, где-то что-то ещё…

– А гномов?

– Гномов (в кёнигсбергской графике) нет, сказочных персонажей нет. Иллюстраторы, наверное, были, конечно. Что-то они иллюстрировали, коль здесь было издательство. Но я ничего такого не видел. Искать в Интернете… не знаю. Многое безвозвратно утеряно, намеренно сожжено, уничтожено. Но это было бы, конечно, интересно узнать.

– Наверное, это тема для научного исследования.

– Да, согласен.

– Если бы Вы встретили в реальной жизни говорящего кота или гнома, что бы Вы у них спросили?

– Не знаю…

– Может, где Янтарная комната?

– Нет, можно было бы попросить гнома наколдовать, чтобы больше персонажей рождалось в моей голове. Они же все чаровники, эти ребята. Наверное, попросил бы это. А уж как распорядился бы господин гном, не знаю.

– Насколько свободен в своём творчестве художник-иллюстратор? Кого иллюстрировать легче: ныне живущего автора или писателя прошлого? Ведь современник может диктовать свои «пожелания» художнику.

– Сейчас художник, наверное, свободен. Когда я оформлял книгу Дины Якшиной «Прогулки по Кёнигсбергу», я даже не был с ней знаком. Но всё получилось. Ко мне пришёл Сергей Меркулов (директор книжного издательства «Живём») и сказал: «Сможете сделать так?» И показал небольшую гофмановскую зарисовку, карикатурку. Я ответил: «Я не Гофман. Я сделаю по-другому. Но это будет не менее интересно». А нужны были заставки к главам. Сделал, но сначала самому не понравилось. Потому что честно признаюсь: самому мне всегда свои работы не нравятся. И это, наверное, хорошо, потому что выше этого самоконтроля ничего нет. Собственная совесть – она диктует. А потом (возвращаясь к «Прогулкам по Кёнигсбергу»), когда сделали иллюстрации к книжке, посмотрели – всё хорошо.

Потом я иллюстрировал Николая Прокошева, книга «Семь крестов» – тоже всё получилось.

– И не возникает желание познакомиться с автором?

– Конечно, возникает. Но вот с Диной Якшиной мы так и не познакомились. А вот с Николаем Прокошевым познакомились.

– Что огорчает Вас, художника, сегодня?

– К сожалению, сейчас упал интерес к графике. Может быть, это связано с определённым снижением общего уровня культуры. Отсутствует культура оформления помещений.

Мало выпускается детских книг с хорошими иллюстрациями. Компьютерная графика – и не самого лучшего класса – вытесняет живой рисунок. Возникает ощущение, что книжная графика исчезает как самостоятельный жанр. Сейчас режим экономии заставляет издательства отказываться от иллюстраторов.

Хлеб художника трудный. Я своим детям не желаю, чтобы кто-то из них стал художником. Можно уметь рисовать в своё удовольствие, когда есть другой источник дохода.

– А Ваши работы – это хобби или профессия?

– Идеальный вариант работы – хорошо оплачиваемое хобби. Когда я что-то делаю, я получаю от этого удовольствие. А когда за это ещё платят деньги – это двойное удовольствие.

– Есть ли художественное произведение, которое Вы хотели бы проиллюстрировать?

– Конечно. Михаил Успенский (писатель, журналист, умер в 2014 году). У меня так руки чесались его проиллюстрировать! Жихаря. Я уже сел иллюстрировать, вдруг слышу по радио: умер Михаил Успенский в Красноярске. 64 лет от роду. Он давно не писал, был в глубокой депрессии… А сказал это по радио Хазанов. Успенский для него писал интермедии. И после этого я сделал несколько иллюстраций про Жихаря, даже снабдил их рукописным шрифтом.

– Скажите, лучшая Ваша картина ещё не написана?

– Не знаю. Может быть, она уже есть. Я могу показать, какие картины мне нравятся. За какие не стыдно. Иногда бывает стыдно за какую-то работу. Я считаю, это нормально. Но на этой выставке мне не стыдно ни за одну работу.

Вопросы задавала Елена Чепикова.

Сергей Фёдоров: «О гномах, котах и не только…»

1 из 17